Давайте скажем несколько слов о проблеме «чайлд-фри».

Чайлд-фри, если кто не знает (хотя кто сейчас этого не знает?) — это нежелание иметь детей. Точнее, желание их не иметь. Суть этого убеждения — дети это обуза и излишняя ответственность, мешающая ярко и насыщенно прожить свою собственную жизнь.

Вот об этой проблеме и поговорим.

Хотя что значит «о проблеме?» Проблема, в устах и психолога, и людей, к нему обращающихся, — это что-то плохое. Это препятствие, сложность, искажение. Проблема — нечто, что человеку мешает жить. И он с этим борется сперва самостоятельно, а потом подключает к этой своей борьбе психолога: и теперь они вместе успешно сражаются против его проблемы.

А тут какая проблема? Никакой проблемы в этом своём убеждении человек «чайлд-фри» не видит. Напротив, видит подспорье, помогающее ему не вмешивать в собственную жизнь шумных сопливых существ, требующих внимания и лишних денег. А лучше попутешествовать и посмотреть мир. Ну, или ещё куда-нибудь посмотреть.

Так что давайте слово «проблема» использовать не в психологическом, а в философском смысле: просто как предмет обсуждения.

Скажем главное, а потом всё остальное.

«Чайлд-фри» как убеждение — это способ психологической защиты, позволяющий человеку снизить остроту внутреннего конфликта между требованиями собственного сексуального инстинкта и своей невозможностью эти требования удовлетворить.

Теперь детали.

Тот, кто уверен, что никаких инстинктов у человека нет, смело может далее не читать: полагаю, он уже и не читает. Тот же, кто внимательно наблюдает и себя, и окружающих, и видит, что существенная часть человеческого поведения состоит из привычек, динамических стереотипов, повторяемых человеком снова и снова, складывающихся в рефлексы, а затем, эволюционно, в инстинкты, тот понимает, насколько это мощная штука, и как человеку сложно ею управлять на рациональном уровне.

Осознать действие инстинкта. Остановить рефлекс. Изменить свой динамический стереотип. Да хотя бы от привычки отказаться…

Сексуальный инстинкт, или, как мы сказали бы в научном сообществе, тенденция к выживанию в рамках биологического вида — один из базовых инстинктов. Всё, связанное со спариванием и деторождением — это сюда.

Иными словами, наш мозг и вообще организм устроен так, что цепочка «встретил — возбудился — спарился — родил» (желающие пусть сами образуют феминитивы) в нас работает по умолчанию. По дефолту, так сказать. Настраиваться на её выполнение не надо, учиться и мучиться не надо — всё происходит само собой, ибо обусловлено генетически.

И заставлять себя её выполнять тоже не надо.

Кто выполнял — знает.

Как начнёшь выполнять — человека иной раз за уши не оттащишь…

Но странным образом, современному человеку как раз оказывается необходимо её не выполнять.

Он, современный человек, оказался перед необходимостью надежно заблокировать в себе мощнейший и древнейший механизм, посредством которого, собственно, и поддерживается его выживание как вида.

Чем именно такая необходимость человеку продиктована? Или кем?

В чём её причины?

Об этом чуть ниже.

А как его заблокировать?

Ну, разумеется, теми же средствами, что и в целом в психологии и в психотерапии: осознанием, рационализацией, научением.

Нож ведь — он просто инструмент. Им можно колбасу порезать, а можно человека.

Так же и психотерапевтические инструменты. Ими можно решать очевидные проблемы — избавляться от влияния на собственное поведение своих неадекватных убеждений и динамических стереотипов.

А можно подавлять свои инстинкты и рефлексы в той их части, которая вроде бы никаких проблем человеку приносить не должна: например, в части деторождения.

Как вы, вероятно, уже догадались, отправной точкой для того, чтобы этот инстинкт в себе начать подавлять, является выработка у себя на рациональном уровне неких убеждений и установок.

С этим, кстати говоря, у современного человека никаких сложностей нет.

Ему даже не приходится напрягаться и придумывать эти убеждения и установки. Достаточно посидеть пару месяцев в Сети, чтобы пропитаться этими убеждениями и установками в полном объёме. Если же посидеть в Сети пару лет, то вычитанные там убеждения и установки человек уже даже способен принимать за свои собственные, выстраданные и выработанные.

И теперь этот человек способен без запинки выдать нечто вроде следующего:

«Да, я убеждён, что дети мне не нужны. Я не готов тратить на них своё время и силы, я считаю необходимым для себя тратить время и силы на самосовершенствование, построение карьеры, самореализацию. И не вижу ничего привлекательного в возне с потомством: тем более, имея перед глазами массу примеров того, с какими сложностями и склоками эта возня у прочих людей сопряжена».

Вот такие убеждения.

Иногда даже возникает ощущение, что сама по себе проблема «чайлд-фри» и порождена современной информационной средой, окружающей человека.

Вот как-то сложно представить себе здорового полноценного человека детородного возраста, независимо от пола, который думал-думал, и вдруг сам придумал: а не отказаться ли мне от идеи иметь детей?

Это примерно как (уж простите за яркие краски) мужчина крутил-крутил в руках собственное детородное хозяйство, и вдруг подумал: а не отрезать ли его, к чертям собачьим? Или женщина, вдевая нитку в иголку, вдруг решила: а зашью как я себе там… Ну, вы понимаете. Всё равно использовать не буду по назначению.

Вот такие у них вдруг появились убеждения и установки.

Нет, не получается представить?

У меня вот тоже не получается. А почему же тогда получается представить, что убеждение не рожать и не воспитывать детей появилось у человека в результате осознанного собственного выбора, а его не надуло ему в голову информационным вихрем конца XX-начала XXI века?

О причинах и источниках этого вихря, содержащего такие вот убеждения, и надувающего ими неподготовленные головы, сейчас говорить не будем: это предмет отдельного большого разговора.

Нас интересует другое. После того, как этот сквозняк в уме человека пронёсся, и он свято уверовал в то, что дети — обуза, мешающая его яркой, насыщенной и успешной жизни, наполненной карьерным ростом и путешествиями, он неизбежно начинает ощущать в себе нарастающую внутреннюю тревогу и напряжение.

Ибо, как уже было сказано чуть выше, в его психике теперь происходит классическое столкновение: сексуальный инстинкт сталкивается с запретом на его удовлетворение.

Удовлетворение сексуального инстинкта, как вы уже тоже поняли, - это не собственно спаривание. Это спаривание+деторождение. С точки зрения нашего мозга, тела и психики, спаривание без последующего деторождения — это, я извиняюсь, разновидность мастурбации. Попытка набрать воды решетом. Стрельба холостыми. Размахивание крыльями без намерения взлететь.

Собственно, именно поэтому «человек чайлд-фри» так активен, настойчив, заметен и, уж простите, иногда даже криклив. Он и шагу не может ступить без того, чтобы не заявить о своих убеждениях, и даже не вступить в прения по их защите.

Ему это необходимо.

Он так защищается. Он глушит психологический конфликт, пытаясь рационализировать и подавить в себе, повторяю, влияние мощнейшего эволюционного механизма: который зачастую оказывается даже сильнее инстинкта самосохранения, другого базового механизма нашей психики…

Есть такая повесть Василя Быкова «Альпийская баллада», главные герои которой — сбежавший из немецкого плена русский солдат и прячущаяся от нацистов итальянка. И когда их по альпийским горам преследуют с собаками, загоняя, в прямом смысле этого словосочетания, на край пропасти, они занимаются — чем бы вы думали? Ну да. И она потом рожает от него: после того, как она чудом на дне этой пропасти выживает. А он — нет.

«Чайлд-фри»? Не-а. Они не слышали. Бесконфликтные люди. С точки зрения современного «человека чайлд-фри» — вероятно, даже животные, поддавшиеся слепому инстинкту.

Но может, ему и следует поддаваться?

Может быть, есть вещи в жизни, которые не требуют рационализации, и которые не стоит подавлять системой собственных чётких убеждений?

Не стоит, какими бы верными эти убеждения не выглядели? И сколь бы серьёзна не была моя уверенность в том, что эти убеждения — мои собственные, а не ментальный вирус, непонятно кем и для чего инфицированный в моё мышление?

Я вот не знаю.

Может, вы знаете?